Ю. Ерофеев: национально-культурная автономия или этнокультурное объединение?

Представляем вниманию читателей статью исполнительного директора РОО «Землячество Марий Эл» Юрия Ерофеева, посвященную размышлениям о эффективности национально-культурных автономий в России.

***

В рамках начавшейся в научной среде дискуссии не могу не поделиться некоторыми соображениями по поводу эффективности функционирования института НКА в российских условиях, опираясь на имеющуюся в моем распоряжении статистику. Для начала скажу, что я обладаю на сей счет достаточно полной информацией по всем зарегистрированным по состоянию на 01.05.2016 г. местным, региональным и федеральным НКА от имени российских граждан различных этнических общностей, включившихся в т.н. «процесс национально-культурной автономизации» за прошедшие 20 лет со дня принятия ФЗ об НКА в Государственной думе ФС РФ (22.05.1996 г.)

Всего за эти годы было создано 24 федеральных, 360 региональных, 1334 местных автономий с участием граждан 83 национальностей Российской Федерации из 193 ныне существующих по переписи населения за 2010 г. Правда, за счет исключения из Госреестра 527 организаций ныне продолжают функционировать 19 ФНКА, 276 РНКА и 1191 МНКА.

А другие 110 этнических общностей пока остаются вне данной общественной практики. Сегодня, например, нет НКА у представителей коми народа, якутов, карелов, не считая тверских, у которых при 8 ранее исключенных МНКА продолжает оставаться одна РНКА.

Таким образом, сохраняется большой простор для вовлечения в данный процесс российских граждан иных национальностей, особенно тех, кто веками живет на территории России. Например, из 40 народов (этносов) Севера, Сибири и Дальнего Востока лишь у пяти (ненцы, нивхи, саамы, ханты, эвенки) имеются национально-культурные автономии в статусе местных.

Причину этому я вижу в определенной степени в том, что для них в стране приняты более выгодные федеральные нормативно-правовые акты, учитывающие особенности данных коренных малочисленных народов. Тем более, что ФЗ об НКА представляет им значительно меньший объем возможностей для этнокультурного развития, хотя первоначально на стадии разработки и принятия закона, следуя европейской моде, ее авторами широко декларировались постулаты защиты прав национальных меньшинств и т.д. Но затем под влиянием текущих политических обстоятельств (многочисленные митинги поволжских немцев за возвращение им довоенной республиканской автономии; подключение этнонациональных электоральных сил голосовать за Ельцина на президентских выборах 1996 г. и т.д.) были скорректированы сущность закона и особенно практика его реализации.

В результате, в первых рядах учредителей национально-культурных автономий оказались многочисленные, более организованные диаспоральные массы евреев, немцев, армян, азербайджанцев, корейцев, а также татар сибирского, тюменского, поволжского ареалов расселения. Оттеснив нацменьшинства и малочисленные народы от «новоиспеченного общественного пирога» и затем насытившись им, а некоторые даже успев разочароваться в привлекательности ФЗ об НКА по причине неоправдавшихся надежд на получение финансовых, материальных преференций и налоговых выгод, этносы-первопроходцы удачно обустроились в составе Консультативного Совета по делам НКА при Правительстве РФ, на уровень которого подняться многим малочисленным этническим группам тогда являлось почти невозможным занятием.

Более активное приобщение последних к национально-культурной автономии состоялось уже после 2010 г. Речь идет об МНКА-РНКА абазинов, аварцев, алтайцев, афганцев, булгар, вьетнамцев, калмыков, кумыков, коми-пермяков, крымских татар, крымчаков, ненцев, турок-месхетинцев, французов, шорцев, хакасов, эстонцев, эрзян-мошканцев и т.д. По части мордовских двух субэтносов можно сказать, что они могли  зарегистрироваться и по отдельности, что было бы абсолютно правильно. Одновременно с ними, кстати, продолжается регистрация МНКА-РНКА и от имени самой мордовской нации.

Действительно, за последние пять лет возрос интерес к НКА. Так, если до 2011 г. в стране было зарегистрировано 1060 автономий всех уровней, то к маю 2016 г. их число увеличилось на 636 организаций и составило общую цифру, равную 1718. А к 1 января с.г. она подросла еще на 79 автономий.

Однако, не стоит забывать и про высокий показатель исключенных структур из Госреестра – 30,68 %. Среди них за 20 лет прекратили свое существование 5 федеральных, 84 региональных и 438 местных НКА или почти каждая шестая организация. Правда, две ФНКА в последующем восстановились (армяне и украинцы).

Само же исключение частично объясняется тем, что ряд МНКА-РНКА изначально были зарегистрированы с нарушением норм закона (народы Дагестана, тюрки, поволжские немцы, татаро-башкирские, чечено-ингушские организации и т.д.). Но, как позднее оказалось, в силу недостаточной проработанности ФЗ об НКА процесс массового сокращения, особенно в статусе местных, приобрел характер самоликвидации по причине их якобы ненужности, поскольку каждая МНКА, имея юридический статус, обязана была ежегодно отчитываться перед органами Минюста РФ, налоговыми инспекциями и некоторыми социальными фондами, затрачивая на это время, силы и средства. Федеральный закон не оговаривал вопрос дальнейшей трансформации МНКА, после того, как они выполнили роль подсобного материала в интересах вывода этнических групп граждан на региональный и федеральный уровни. То есть, при достижении данной цели МНКА в отдельных случаях не рассматривались как надежный фундамент связи с массами, а становились ненужным, излишним балластом. Первыми на подобный путь их ликвидации стали московские карачаевцы и чуваши.

Возвращаясь к теме численного роста автономий, важно заметить, что, если за первые 15 лет к этому виду самоорганизации обратились граждане 51 национальности, то в последующие пять лет к ним добавились еще 32 этнические общности. Полагаю, что на это благоприятным образом повлияли следующие обстоятельства:

— во-первых, принятие Стратегии госнацполитики в Российской Федерации, где, однако, в первоначальном виде было чрезмерно завышено значение национально-культурной автономии вплоть до рассмотрения ее в качестве одного из инструментов госуправления (пункт 8), причем, при полном замалчивании роли Республик в составе РФ, в связи с чем я вынужден был даже обратиться с обстоятельной запиской к разработчикам данного документа. В нынешней же редакции Стратегии эти диспропорции устранены и национально-культурные автономии упоминаются трижды , но лишь через запятую, после земляческих и иных общественных объединений;

— во-вторых, проведение в в Госдуме ФС РФ ряда мероприятий, посвященных 15-летию со дня принятия ФЗ «О национально-культурной автономии», организованных Комитетом по делам национальностей. Речь идет о учно-практической конференции и «круглом столе» с участием членов Экспертного совета, активистов НКА и представителей СМИ;

— в-третьих, создание долгожданного Федерального агентства по делам национальностей, призванного курировать, в том числе деятельность НКА, а также переформатирование Консультативного Совета по делам национально-культурных автономий при Правительстве РФ в Совет по межнациональным отношениям при Президенте Российской Федерации.

Но тем не менее, при всех положительных изменениях существует одно «НО», не позволяющее в полной мере реализоваться в условиях демократического государства институту национально-культурных автономий. И речь здесь идет с позиций контрольных функций гражданского общества за деятельностью исполнительной власти. Говоря по правде, ныне национально-культурные автономии лишились фактически своей самостоятельности, превратившись в придаток власти и управления. Произошло дальнейшее огосударствление их деятельности, а больше того, мы видим попытки искусственного расширения их полномочий до сферы ответственности в борьбе с экстремизмом, терроризмом и адаптации мигрантов-иностранцев в российской среде, чего нет даже в уставных положениях политических партий. Все это происходит потому, что национально-культурная автономия стала своего рода безразмерным сосудом, который можно заполнить всем, чем угодно. Не случайно В.В. Жириновский, выступая на пленарном заседании Госдумы еще 10 ноября 2003 г. при принятии новых поправок в ФЗ об НКА, сравнил её с «атомной бомбой», способной когда-нибудь «рвануть».

Спрашивается, на каком основании национально-культурная автономия граждан Российской Федерации обязана осуществлять деятельность, направленную на социальную и культурную адаптацию и интеграцию мигрантов – иностранных граждан, которые по закону не могут быть ни учредителями НКА, ни ее членами? К тому же, если подобного рода функция не прописана в их Уставах? А чтобы внести изменения, необходимо пройти заново всю регистрационную процедуру, потратив на это уйму времени, сил и денег. А поскольку на сей счет, скажем, нет коллективной воли в виде решения общего собрания, то не может быть и спроса. Дай, Бог, им найти возможность, хотя бы обустроить полноценную свою внутреннюю жизнь, не говоря уже о дополнительных нагрузках.

Думаю, в этом явно заинтересованы отдельные национально-культурные автономии, учрежденные натурализованными российскими гражданами – выходцами из бывших советских республик, для которых, как показывает практика, вопрос предоставления услуг прибывающим мигрантам стал формой бизнеса, а сама общественная организация – зачастую крышей для легализации трудовой деятельности приезжих. А кроме того, и способом получения различных грантов.

Не согласен я и с поправками от 04.11.2014 г. в статьи 1 и 4 ФЗ об НКА, поставившими перед национально-культурными автономиями задачи содействия межрелигиозному диалогу(?). И такие горе-новации, свидетельствующие о «креативности» депутатов, чиновников и общественников, видимо, будут и дальше удивлять нас.

Как известно, ФЗ «О национально-культурной автономии» был принят двумя сутками позже начала «триумфального шествия» «Концепции государственной национальной политики в Российской Федерации» (15.06.1996 г.), одним из авторов которой является Р.Г. Абдулатипов, нынешний Глава Республики Дагестан. Так вот, в ней в разделе V «Национально-культурное самоопределение (национально-культурная автономия) народов России» в числе основных прав НКА названа функция «участия в культурном сотрудничестве народов, этнических и религиозных общин, в отправлении религиозных обрядов»(???). Как говорится приехали… Раскрепощенное сознание бывших ЦКовских функционеров рождало «сногсшибательные» идеи.

С молчаливого согласия властей, а иногда и при их участии, членские массы НКА неоднократно подключались к избирательным кампаниям, к принятию политических и агитационных воззваний. Одновременно на задний план задвигалось основное предназначение национально-культурных автономий в части этнокультурного и этнообразовательного строительства.

Складывается впечатление, что власть и чиновники порой все более перекладывают свои должностные полномочия на хрупкие плечи национально-культурных автономий, за что, кстати, сами получают зарплату.

Лично мне, например, абсолютно непонятно, почему наряду с Президентским Советом вопреки закону параллельно функционируют подобного рода Консультативно-совещательные органы при Госдуме и Совете Федерации, куда входят одни и те же представители ФНКА, имеющих в наличии одну-две-три региональные организации (поляки, литовцы, цыгане, ассирийцы и т.д.). А в составе ФНКА курдов ныне вообще не отмечено их присутствия. Кроме, того руководители некоторых ФНКА не подвержены законам ротации, что создает впечатление об их незаменимости, превращая таким образом Советы при Президенте, Госдуме, Совете Федерации в закостенелые сообщества в виде определенной касты в условиях объявленной в стране демократии.

Если они и были созданы в качестве площадок для совместного нормотворчества, то где же тогда их результативность в плане дальнейшего совершенствования существующего закона? Безусловно, в значительной степени в этом заинтересованы сами лидеры ФНКА, ибо налаживание прямых контактов с федеральными чиновниками как бы демонстрирует перед соплеменниками их высокое положение. Нельзя не заметить, что из 15 членов, входящих в Президентский Совет, 12 ФНКА так или иначе имеют возможность лоббировать интересы этнически родственных зарубежных стран, поддерживать связи с их неправительственными организациями, потенциально способными проводить антироссийскую деятельность (Германия, Литва, Украина, Польша и т.д.). И здесь невольно напрашивается встречный вопрос: «А какова их роль в отстаивании интересов России на исторической земле предков?»

Данный вопрос имеет вполне резонный смысл, ибо наша страна испытывает жесткий прессинг со стороны большинства европейских стран и особенно вышеуказанных наций. Думаю, чиновникам-кураторам, работающим в этой сфере, следовало бы знать про царящие настроения в национально-культурных автономиях, имеющих зарубежное покровительство (азербайджанцы, армяне, ассирийцы, афганцы, белорусы, болгары, вьетнамцы, греки, грузины, евреи, казахи, киргизы, курды, латыши, молдаване, немцы, поляки, сербы, таджики, туркмены, уйгуры, узбеки, украинцы, французы, эстонцы – всего 28 этносов). Тем более, когда российское государство выделяет для нужд НКА определенные финансовые средства.

И, наконец, знает ли В.В. Путин, проводя заседания Президентского Совета, что нормативу Общероссийской общественной организации соответствует на данный момент всего одна ФНКА еврейских граждан, а все остальные согласно ФЗ «Об общественных объединениях» относятся лишь к категории межрегиональных организаций? К сожалению, данная норма изначально не была прописана в тексте ФЗ об НКА, но непременно требует своего законодательного оформления.

Также, на мой взгляд, изменив статью 5 ФЗ об НКА, имеется реальная возможность для создания постоянно действующих, самостоятельных координирующих органов на федеральном и региональном уровнях по делам национально-культурных автономий с регистрацией их в статусе юридических лиц для проведения согласованных, совместных действий в решении задач, касающихся защиты прав НКА и этнических граждан, участия в разработке федеральных и региональных программ и проектов в сфере этнообразования, этнокультуры и т.д., консультирования органов власти и управления по вопросам совершенствования межнациональных отношений, а также организации общих мероприятий разного научного, образовательного, культурного, спортивного характера и обучения общественного актива, распространения передового опыта, в том числе посредством создания собственных СМИ. В их состав могли бы войти делегированные представители от национально-культурных автономий, а также органов власти и управления (Минюст, Минкультуры, Минобрнауки, МВД и т.д.), наделенные полномочиями для принятия оперативных решений.

А пока что действующие подобного рода общественные структуры все больше напоминают формат производственных совещаний, где общественники выступают в роли статистов, хотя в демократическом государстве при  развитом гражданском обществе все должно быть наоборот. И почему такая привилегия самостоятельности за госсчет ныне доступна лишь ОНФ?

Нынешний Совет по межнациональным отношениям при Президенте РФ, оставаясь по составу почти что неизменным, ранее испытал на себе и взлеты, и падения организационного порядка. Укомплектованность его лидерами российских диаспор, где коренные народы Российской Федерации представлены только ФНКА татар, чувашей, марийцев, ногайцев, отчасти лезгин, изначально формировала однобокую повестку дня, в большинстве своем не выходящую за пределы различных просьб узкопроблемного, патерналистского свойства. Стремления подняться на уровень обобщения накопленного практического опыта, представляющего интерес для научного мира, профильных чиновников и общественников с целью разработки и реализации в дальнейшем на данной основе актуальных задач в области национальной политики, межэтнической интеграции и солидарности, фактически не наблюдалось и не наблюдается.

На каком-то этапе Президент страны вправе выразить неудовлетворенность положением дел в связи с малоэффективностью существующего при нем общественного органа, курируемого своими подчиненными, зачастую не имеющими ни глубоких знаний, ни солидного опыта в сфере деятельности национально-культурных автономий.

И если на сегодняшний день на базе госстатистики сложилось боле-менее ясная картина общей характеристики организационно-регистрационного процесса создания, функционирования и ликвидации национально-культурных автономий, то вот по части их содержательной стороны, где основное место должны занимать результаты, достигнутые в сфере этнообразования и этнокультуры, отсутствуют фундаментальные исследования по итогам прошедшего 20-летия со дня принятия ФЗ об НКА как в целом, так и по отдельности, скажем, по линии МНКА – РНКА – ФНКА или в рамках полномочий государственных учреждений, в частности, подведомственных Министерству образования и науки РФ, а также Министерству культуры РФ.

Например, сколько в регионах РФ имеется государственных и частных учебных заведений, где согласно ФЗ об НКА можно было бы получить среднее образование на национальном (родном) языке? Как отлажен в них процесс совместимости с госстандартами или с тем же ЕГЭ, а также с выдачей аттестата? Подобного рода вопросы напрашиваются и по разделу этнокультурной деятельности.

И здесь мы с полным основанием можем сформулировать вопросы, касающиеся в целом предназначения национально-культурных автономий: «А способны ли общественные объединения подобного типа выполнить задачи, поставленные в Федеральном законе, поскольку у них нет для этого ни организационных навыков, ни материальных ресурсов?»

Увлеченные национально-культурными автономиями, к нашему великому сожалению, мы как-то подзабыли про существование общественных объединений этнокультурной, этнонациональной направленности. Некоторые из них, зародившись сразу после февральской Революции 1917 г., скоро отметят свое 100-летие. Будучи плоть от плоти народными, а фактически первыми официальными культурными автономиями, они сыграли огромную роль в пробуждении и просвещении инородческих масс, в становлении и развитии различных национальных движений и территориальных автономий. Большое количество этнокультурных объединений разного типа возникло на базе советской модели (землячества, центры, общества и т.д.) после принятия 9 октября 1990 г. Закона СССР «Об общественных объединениях». Часть из них не прошла положенную перерегистрацию до 1 июля 1999 г. в соответствии с нормами ФЗ «Об общественных объединениях» от 19 мая 1995 г., однако, продолжает до сих пор активно действовать без подтверждения юридического статуса.

Сегодня у каждого российского этноса, будь он в ситуации диаспоры или национального меньшинства или обладающего многочисленным количеством российских граждан в составе краев, областей, республик и автономных округов, имеется не менее десятка общественных структур, подпадающих под понятие этнонациональных (этнокультурных) объединений.

Правда, при отсутствии правового оформления данная терминология в отношении последних не получила окончательного закрепления, хотя по объему прав и возможностей, а также по результативности эти обыкновенные общественные объединения выгодно отличаются от фактически навязанных сверху национально-культурных автономий под видом торжества и мнимого превосходства либеральных идей, пришедших к нам с Запада, включая толерантность и мультикультурализм.

Взять к примеру авторитетную организацию «Всероссийский азербайджанский конгресс», созданную 05.03.2001 г. и имеющую свои официальные подразделения в 80 регионах Российской Федерации, в то время как у ФНКА азербайджанцев региональные структуры функционируют лишь в 20 субъектах. С момента своего образования ВАК накопил большой опыт практической деятельности, связанной с открытием новых общеобразовательных средних школ с углубленным изучением языка, истории, культуры Азербайджана, расширением сети воскресных школ, обеспечением социально-правовой защиты студентов-азербайджанцев, обучающихся в ВУЗах России и т.д. Широкую известность получила совместная работа ВАК со школами № 157 и № 1331 г. Москвы в плане использования азербайджанского и грузино-азербайджанского этнообразовательных компонентов. При этом деятельность ВАК проходит в тесном взаимодействии с органами государственной власти РФ. В 2004 г. на его II съезде присутствовали и выступили президент России В.В. Путин и президент Азербайджана И.Г. Алиев. С 2003 года в Москве издается общероссийская общественно-политическая газета «Азербайджанский конгресс», ориентированная на информационное обеспечение азербайджанской диаспоры и т.д.

Примерно то же можно сказать про московское «Землячество Марий Эл», позволившее объединить интересы граждан -выходцев из республики марийской, русской и иной национальности, во главе которой с момента зарождения в качестве почетного президента находился духовный лидер земляческого братства, человек номер один марийской нации по итогам ХХ столетия, выдающийся композитор современности, общественный деятель, участник штурма Рейхстага в Берлине Андрей Яковлевич Эшпай.

Благодаря ему мы имели возможность посещать лучшие концертные залы столицы, слушать и видеть музыкантов и дирижеров прославленных оркестров, постигать глубину симфонического, камерного, джазового и песенного искусства, включая произведения земляка, насыщенные марийской музыкальной интонацией, которые прочно вошли в золотой фонд мировой классики. С уходом А.Я. Эшпая из жизни (8 ноября 2015 г.), и получив согласие близких родственников, наша организация получила право носить его имя.

Лично я твердо уверен, что формат землячеств, учитывающий как территориальную, так и национальную близость своих членов, обладает по сравнению с НКА гораздо большим потенциалом для обустройства их коллективной жизни.  Отсутствие в его основе мононациональности исключает всякие поползновения в сторону замкнутости, исключительности, зачастую питающих сепаратистские и иные негативные настроения.

По нашему примеру, в Москве зарегистрирован ряд других общественных организаций. Кстати, у нас накоплен богатый опыт решения этнообразовательных и этнокультурных задач посредством ежегодного проведения национального праздника «Пеледыш пайрем» («Праздник цветов»), обучения марийских детей на родном языке в рамках «воскресной школы», создания музыкальных коллективов, в частности, ансамбля гуслярш (гусли-марийский народный инструмент), организации различных акций в рамках «Дня марийского национального героя». В отличии от других, отдающих предпочтение известным именам далекого прошлого, мы ежегодно посещаем могилы первых Героев Советского Союза С. Суворова, В. Архипова – уроженцев марийского края, погибших в битве за Москву, захороненных в Калужской и Смоленской областях.

Интересный опыт земляческой деятельности накоплен и выходцами из Якутии, Башкортостана, Удмуртии, Карелии и Коми республик. С началом текущего столетия их примеру последовали представители сугубо русских территорий, зарегистрировавшись под самыми разными названиями:  «Архангелогородское землячество», «Астраханцы», «Белогорье», «Поморы», «Оренбуржцы в Москве», «Кубанское землячество» и т.д. в форме общественных организаций, движений, фондов, некоммерческих партнерств, ассоциаций. Главными для них целями были: развитие торгово-экономических связей с Москвой посредством заключения договоров, соглашений; во-вторых, лоббистская деятельность по добыванию средств на развитие субъектов Федерации с учетом наличия в их рядах лиц с высоким должностным положением или связями в министерствах, ведомствах, госкомитетах и т.д.

В дальнейшем роль землячеств расширилась за счет освоения сферы культуры, науки, образования, спорта, туризма, затрагивая постепенно русскую национальную духовность и патриотизм.

Нельзя не отметить и особенности республиканских землячеств, имевших в своем составе на первых порах подавляющее большинство русских, некогда проработавших в регионах, которые, однако, как бы сразу дистанцировались                          от титульных наций, а заодно и от кураторства со стороны общественного Совета по работе с этнокультурными объединениями при Правительстве Москвы и от сотрудничества с Домом национальностей.

К тому же земляческие структуры выходцев из традиционно русских областей и краев с участием «республиканцев» через некоторое время образовали собственную Ассоциацию из 42 организаций в статусе полноценного юридического лица во главе с префектом ЮВАО г. Москвы В.Б. Зотовым (ныне – советник мэра), что предоставило им гораздо больший простор для коллективного творчества.

Естественно, цементирующей идеей объединенного союза стало воспитание русского самосознания среди натурализованных москвичей, тем более, что законом исключалось создание национально-культурных автономий гражданами русской идентичности. Но образование Ассоциации привело к самоустранению активной части русских граждан от влияния на этнические массы, аккумулированные вокруг Московского Дома национальностей под эгидой Совета по межнациональным отношениям при Правительстве города, фактически предоставив данную часть общественного пространства диаспоральным организациям, заинтересованным в формировании выгодной для них повестки дня.

Конечно, отдельные землячества - члены Ассоциации иногда пользуются помещениями и инфраструктурой ГБУ МДН, но никакого воздействия на его политику не имеют и в составе общественного Совета не присутствуют. Однако, как мне кажется, что во имя дружбы, солидарности, обогащения взаимным положительным опытом работы землячества краев, областей и республик обязаны быть максимально приближенными к структурам иных национальных диаспор.

При этом контингент землячеств пока еще отличается от обычных этносообществ по высокому социальному статусу своих членов и по возрасту, где немало пенсионеров федерального значения. Но их ряды молодеют, что ведет к стиранию различий, выравниванию интересов и потребностей. Короче, я против «расползания по национальным квартирам», деления на кастовость по признакам русский или инородец, тем более, когда в «Стратегии государственной национальной политики на период до 2025 года» среди основных целей прописано – «упрочение общероссийского гражданского самосознания и духовной общности многонационального народа Российской Федерации (российской нации)». И в данной связи полагаю, что руководству Департамента национальной политики Правительства Москвы следует серьезно поразмышлять над этим предложением.

Лично мне как бывшему члену Президиума общегородского консультативного Совета по делам национальностей и бывшему сопредседателю общественного Совета при Московском Доме национальностей это предельно ясно.

Завершая заданную заголовком статьи тему, хочу особо подчеркнуть, что окончательный вердикт, конечно, можно сделать лишь тогда, когда кроме статистики в основе анализа будут использованы и другие материалы, характеризующие деятельность НКА за прошедшие годы со знаком плюс или минус. Речь идет о реализации статей 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14 Федерального закона непосредственно усилиями МНКА-РНКА-ФНКА и с участием подведомственных учреждений и организаций Министерства культуры и Министерства образования Российской Федерации. Правда, сегодня у меня такой информации нет, хотя шесть лет тому назад в розданной участникам заседания «круглого стола» в Госдуме моей монографии «Национально-культурные автономии: статистика и комментарий» я подробно и адресно изложил ее суть. И было бы весьма полезно, наконец, заполучить исчерпывающие сведения об этом, а затем прийти к итоговым выводам.

Тем не менее, чем глубже я погружаюсь в размышления в поисках ответа, тем больше нахожу, что посредством национально-культурной автономии мы не закрываем полностью пустующую межвидовую нишу общественных объединений, которыми, скажем, являются молодежные, женские, профсоюзные, политические и т.д. организации. Кстати, в базовой, первичной редакции ФЗ об НКА до ноября 2003 г. просуществовала норма о том, что местные автономии учреждаются делегатами национальных общественных объединений. После данная статья в законе была переделана, а вместе с этим исчезло слово «национальных». Затем этот термин появился в Стратегии госнацполитики РФ, но уже без особой правовой нагрузки.

Скажу больше, институт «национально-культурной автономии» имеет усеченное правоприменение, потому что по закону в титульных республиках, автономных областях и автономных округах, коих в составе Российской Федерации насчитывается 27 из 85, не могут создаваться этнически родственные национально-культурные автономии. А это означает, что огромное количество российских граждан, проживающих там, заранее исключаются из данного процесса (?!). В то же время российские диаспоральные этнические общности, имеющие национально-государственные образования за рубежом, приобретают правовые и материальные преимущества. В пользу вышесказанного говорит и то, что, например, ФНКА татар включена во Всемирный конгресс татар всего лишь на правах рядового члена. Это же можно сказать и про РНКА башкир, входящих в состав Всемирного курултая.

Будь у нас ФЗ «Об этнокультурных объединениях» или ФЗ «О национально-культурных объединениях», то все эти парадоксы, обусловленные правовыми издержками, само собой отпали.

Например, что такое быть «в ситуации национального меньшинства», ориентируясь на западноевропейский манер? Может ли в таком качестве выступать мононациональный административный район (районы) в рамках существующих краев и областей? А как быть с компактным проживанием этнических общностей в Дагестане? Имеют ли они право называться титульными народами, объединенными в границах данной конкретной Республики, поскольку пользуются привилегиями в рамках единого национально-государственного образования? Если да, то тогда в Дагестане не может быть МНКА бежтинцев, генухцев, дидойцев, лакцев и т.д.

«Ситуация национального меньшинства на соответствующей территории», составляющая содержание статьи 1 Федерального закона, затрагивает и интересы русского народа, его граждан – физических лиц, которым таким образом как бы отказано в праве создавать национально-культурные автономии в регионах с преобладанием русского населения, хотя подобного рода попытки имели место быть в Калининградской, Владимирской, Свердловской областях и в г. Москве. В отдельных случаях эти регистрации рассматривались в судебном порядке с отрицательным исходом для истцов.

Казалось бы, русским легче было прописать национально-культурные автономии в республиках, хотя и там они иногда составляют большинство жителей, за исключением Чувашии и некоторых Северо-Кавказских регионов. Изучив статистику Адыгеи, Чечни, Дагестана, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии, Северной Осетии, я пришел к выводу, что в основном общественная самоорганизация русских происходила на базе кубанских, терских казачьих войсковых кругов и других формирований. Тем не менее, это не остановило массовый отток русского населения с данных территорий. Во-вторых, значительная часть русских этнических организаций была создана в 1991-1992 гг. под воздействием вышеупомянутого Закона СССР «Об общественных объединениях», но не прошла процедуру перерегистрации и прекратила существование, за исключением «Союза славян Адыгеи», восстановленного 15.08.2003 г.

В Чечне и Кабардино-Балкарии в 90-е годы функционировали «Конгрессы русскоязычного населения». А в Дагестане в 1999 г. была зарегистрирована общественная организация «Русская община» во главе с правозащитником Гисцевым, ставшая на путь конфронтации с местными властями, в результате чего в 2007 г. была ликвидирована. В Карачаево-Черкесии отмечена деятельность общественного движения «Русь», созданного в 2002 г. На Северном Кавказе кое-где с трудом сохраняются русские старообрядческие общины.

Тем не менее, нигде там не зафиксировано участия русского населения и его граждан в образовании национально-культурных автономий. Спрашивается «Почему?». А потому, что в данном образе им не видится возможность решения их насущных проблем, возникших на постсоветском пространстве.

Любопытно было читать на сайте Совета Федерации и материалы состоявшегося 22.11.2016 года заседания Совета по межнациональным и межконфессиональным отношениям, где рассматривалась дальнейшая перспектива ФЗ «О национально-культурной автономии». Так, например, заместитель министра юстиции РФ С.А. Герасимов вместо того, чтобы сообщить присутствующим о том, как по линии ведомства осуществлялся контроль за деятельностью НКА за прошедшие 20 лет в масштабах страны, с какими трудностями его сотрудники сталкиваются при регистрации данного вида общественного объединения или в каком состоянии находится система учета при введении Единого госреестра юридических лиц и т.д., пространно говорил о некоем балансе интересов этнических общностей и государства в целях сохранения его целостности.

Но особо удивило меня выступление заместителя Генерального прокурора РФ В.Я. Гриня, от которого, думаю, все ожидали результатов прокурорского надзора за реализацией данного федерального закона и предпринимаемых мер по устранению выявленных недостатков как со стороны государственных органов власти и управления, так и со стороны руководителей национально-культурных автономий разных уровней. Вместо этого он вдруг предложил наделить последних исключительным правом создания при НКА общеобразовательных и профессиональных учебных заведений с обучением на национальном (родном) языке (?!).

Не воодушевила меня и речь руководителя Департамента национальной политики Правительства Москвы В.И. Сучкова, который, говоря о необходимости модернизации ФЗ об НКА в соответствии с положениями Рамочной Конвенции по защите прав национальных меньшинств, посетовал на процедурные сложности при регистрации национально-культурных автономий. Да, безусловно, они имеются, но немало при этом и тех, которые возникли в результате произвольных собственных толкований правовых норм, которые давно и оперативно могли быть устранены при тесном взаимодействии Главного управления Минюста России по Москве с Департаментом национальной политики столичного Правительства.

Прошедшая встреча в Совете Федерации чиновников высокого ранга с участием представителей научного (академического) сообщества и некоторых общественников – автономистов показала, что на сегодняшний день среди них нет глубокого понимания, в каких пределах и в каких направлениях следует трансформировать существующий закон и стоит ли вообще его трогать.

Регион: