Янош Пустаи: «Финно-угорские языки надо максимально очистить от чужих слов»

Янош Пустаи. Фото из архива Финно-угорского культурного центра РФ

Инфоцентр FINUGOR представляет интервью известного финно-угроведа, члена Международного консультативного комитета финно-угорских народов, профессора Яноша Пустаи, посвященное актуальным проблемам современной уралистики и сохранению языка и культуры финно-угорских народов.

Господин Пустаи! Вы один из специалистов в области финно-угроведения в Венгрии. Что может предложить венгерская сторона российским финно-уграм в сфере науки и образования?

Общей и главной проблемой для университетов финно-угорских регионов России, на мой взгляд, является необходимость подъема качества подготовки студентов на европейский уровень. Студенты, магистранты, докторанты должны знакомиться с результатами, навыками, методиками зарубежных стран, которые играют важную роль в финно-угроведении, исследовании финно-угорских языков.

Сейчас хорошие технические возможности есть в Ижевске, Саранске для организации дистанционного обучения студентов. В Сыктывкарском университете, к сожалению, нет оборудования, совместимого с нашим, и которое позволило бы читать лекции в форме видеоконференции для большой аудитории. Ректоры двух вузов согласились купить оборудование фирмы Polycom, надеюсь, дистанционное образование в области финно-угроведения получит технический прорыв.

На прошедшем летом в Венгрии семинаре, где были подведены итоги проекта по созданию терминологических словарей по финно-угорским языкам, я показал ректорам вузов финно-угорских республик, как работает эта система: соединились для общения Ижевск, Саранск, Сомбатхей и мы в Бадачоньтомае.

Чем может помочь дистанционное чтение лекций по финно-угроведению?

Для чего все это нужно? Самокритично скажу, что из лекций, которые я читаю по финно-угроведению в течение семестра, в некоторых темах я разбираюсь, может быть, лучше своих коллег, а остальные на более высоком уровне могут изложить соответствующие специалисты из других вузов. Кто-то из них живет и работает в Сыктывкаре, кто-то – в Саранске, Таллинне, других городах. Но почему эти прекрасные ученые не читают лекции моим студентам?

Вторая причина – студентам, магистрантам, докторантам надо больше и результативнее изучать иностранные языки. Хотя соответствующая литература на русском языке достаточно богата, в финно-угроведении иногда необходимо знакомиться с результатами, полученными в других странах и изложенными на других языках.

Да и как возможно финно-угроведение без знания венгерского, эстонского, финского языков – хотя бы в пассивной форме? Молодые исследователи должны уметь читать спецлитературу, знакомиться с новыми идеями. Через студентов эта система обучения повлияет и на уровень профессоров. Посмотрев и прослушав онлайн-лекцию на более высоком уровне, студенты будут требовать столь же глубокого и интересного изложения предмета от своих преподавателей.

Наконец, уже из самого просмотра таких лекций становится ясно, что надо знать языки и культуры друг друга, чтобы получить обширные и глубокие знания.

Как же внедрить эти новые подходы в преподавание финно-угроведения?

Я знаком с работой системы высшего образования изнутри, и понимаю, что надо уметь «продавать» политикам нашу науку и образование. Они говорят: зачем в Венгрии преподавать коми язык, вообще, заниматься финно-угроведением? От этого мало пользы, задействовано мало студентов, зато много преподавателей нуждается в зарплате. Но если мы можем показать результаты, интересные идеи, теории, созданные на основе изучения финно-угорских языков и народов, то финно-угроведение будет развиваться и получать поддержку. Почему в Америке на основе исследования языков коренных народов рождаются новые теории, а у нас нет? Нужно более тесное и плодотворное сотрудничество финно-угроведов из разных стран.

Сейчас ездить в гости друг к другу зачастую просто некогда, да и дорого. Онлайн-занятия помогают решить этот вопрос при наличии технических возможностей.

Думаю, в программу Всемирного конгресса финно-угорских народов, который пройдет в Венгрии в 2012 году, надо включить отдельную секцию по высшему образованию. Сотрудничество финно-угорских народов начиналось именно с финно-угроведения: ученые стали исследовать языки, фольклор, литературу, археологию, этнографию, историю финно-угров.

Какова нынешняя ситуация с финно-угроведением в Венгрии?

В Венгрии сейчас финно-угроведением занимаются в пяти вузах: в университетах Будапешта, Сегеда, Дебрецена программы аккредитованы, в университетах городов Пилишчабы и Сомбатхея процесс аккредитации идет, но кафедры уже действуют.

Конечно, ситуация довольно сильно изменилась по сравнению с тем, что было 20-40 лет назад. Так, например, в 1970-х годах специальность «финно-угроведение» подразумевала только работу в области языкознания, причем получить ее можно было, только если студент уже изучал венгерский язык и литературу и, скажем, какую-то иностранную филологию, например, русистику – само финно-угроведение было на третьем плане. 30 лет назад студенты могли сами выбрать изучение финно-угроведения начиная с третьего курса. Правда, занятий, на мой взгляд, было немного: всего 5-6 часов в неделю. Потом финно-угроведение стало полностью самостоятельной специальностью, и студенты могли изучать соответствующие предметы все пять лет.

Но сейчас Венгрия перешла на Болонскую систему высшего образования, предусматривающую деление на бакалавриат и магистратуру – 3 и 2 года учебы соответственно. Классическая университетская система обучения разрушена. К несчастью, финно-угроведение не попало в программу бакалавриата в качестве отдельного направления, углубленно финно-угорской тематикой можно заниматься только в рамках магистратуры.

И я, и – думаю – мои коллеги считаем эту ситуацию скандальной, ведь за два года невозможно дать студенту то, что он учил раньше целых пять лет! Как можно выучить, скажем, финский или эстонский языки за два года – и где?

Но так решили политики. Теперь во время бакалавриата можно взять 50 так называемых кредитных пунктов программы обучения на финский язык или вводные предметы в рамках финно-угроведения, где рассказывается о финно-угорских народах. Но это лишь предпосылки для магистратуры.

В рамках предмета «Хунгарология» (венгерский язык и литература) есть обязательный вводный курс по финно-угорским языкам, в разных университетах он читается по-разному. Где-то это один урок – 45 минут в неделю на первом курсе в течение двух семестров. Всего получается 25-26 уроков. Раньше на «Хунгарологии» финно-угроведение изучали три полугодия в обязательном порядке, в течение первого семестра читали «Введение в культуру финно-угорских народов». Во втором семестре студенты уже приступали к изучению какого-либо финно-угорского языка – в зависимости от наличия на кафедре преподавателей. Они изучали грамматику, анализировали тексты, в общем, подходили как к изучению вымерших языков… Но уже такое знакомство с финно-угорским языком позволяло сравнивать его с венгерским. В течение третьего семестра выделялась одна пара в неделю, на которой занимались изучением сравнительной грамматики финно-угорских языков.

Теперь этой хорошо отлаженной системы нет. Я вижу, что студентов, выбирающих финно-угроведение, все меньше и меньше интересует сравнительная грамматика – как это основано на праязыке финно-угров, какой была система вокализма, какие звуковые совпадения существует, скажем, в коми и венгерском языках. Есть лишь один-два энтузиаста, которые этим занимаются из числа студентов…

Молодежи – я так думаю – намного интереснее сегодня вопросы языковой политики, развития языков, ситуация с языками меньшинств – это имеет связь с современной жизнью и может быть названо этнополитологией. Хотя я считаю очень важным изучать историю языков классическими и современными методами, но языки быстро исчезают, и скоро мы будем дискутировать уже о совершенно мертвом материале…

Задача науки не только изучать язык без людей, но и помогать сохранению народов. Ученые должны предлагать самому народу и политикам идеи - почему важно сохранить родной язык и культуру.

Перейдем к реальной жизни финно-угорских народов России. Как бы Вы оценили состояние языков российских финно-угров? Где положение дел лучше, где хуже?

Везде ситуация разная, во многом она зависит от доли коренного финно-угорского этноса в республике или области. Например, в Коми сами коми находятся в меньшинстве. Поэтому сохранение языка и культуры коми народа зависит не только от ученых, но и от политиков и самого народа – хочет ли народ сохранить себя?..

Что я вижу в финно-угорских республиках России: везде строят музеи – в прямом и переносном смысле этого слова. Музеи, чтобы показывать, как жили когда-то предки этих народов. А ведь народ-то еще жив! Надо помочь ему жить. Не только музеи надо строить, но и помогать психологически: убеждать людей, что их родной язык и культура нужны, важны, красивы и бесценны!

Во всех национальных республиках РФ – кроме Карелии – есть законы о государственных языках – и что?.. Вроде, у финно-угорских языков такой же статус, как и у русского, но где они употребляются? Если я дома говорю с бабушкой на ее родном языке, а мои родители уже на нем не говорят с детьми, то после смерти бабушки и сам язык умрет…

Школа, в которой есть уроки родного языка, это потемкинская деревня. Да, язык преподается, но как предмет, а сами предметы - ни на коми языке, ни на удмуртском - не преподают. Международной общественности можно сказать, что язык преподается, есть литература, театр, а больше ничего и нет! Язык не используется ни в предпринимательстве, ни в политике. В Коми все законы переводятся на коми язык, но на коми их никто не видит. Почему в парламенте и правительстве Коми – ведь там есть сами коми, пускай и в меньшинстве – хотя бы иногда не звучать коми языку? Аналогичная картина в Удмуртии и других финно-угорских республиках.

Да и в Венгрии, кстати, та же проблема: почему депутаты парламента - представители национальных меньшинств – не говорят на родном языке на заседаниях?

Почему русские, проживающие на земле Коми, не выучат коми язык хотя бы пассивно?.. Все финно-угорские языки – и это уже зависит от политиков – необходимо ввести снова в школьный обиход: все предметы следует преподавать на родном языке тем, кто этого хочет. Конечно, не имею в виду – преподавать все предметы на коми языке русским детям, но хотя бы коми детям, если они захотят.

Обычно чиновники, принимая решение о сокращении преподавания национальных языков, ссылаются на просьбы родителей: кое-кто из них считает, что вместо ненужного родного языка лучше учить математику, физику, химию – причем на более развитом русском языке… Обоснованны ли подобные доводы?

Следует пресекать пропаганду, что, мол, за счет изучения коми языка потеряешь очень ценные часы по математике и русскому языку. Возьмите, например, Башкортостан и Татарстан: все предметы преподаются до выпускного класса на башкирском и татарском языках тем, кто хочет учиться на нем, при этом доля интеллигенции в республиках в полтора раза выше, чем в обычных русских областях! И это официальные данные статистики за несколько последних лет. Хотя высшее образование в том же Башкортостане и Татарстане, само собой, функционирует на русском языке, кроме национальной филологии.

Конечно, если ставить урок родного языка «нулевым» с 7:00 до 8:00, когда ребенку приходится вставать в шесть утра и идти на этот «проклятый» коми или марийский язык... Или восьмым уроком в день, когда ребенок уже ничего не воспринимает…

Говорят, сколько языков ты знаешь – столько раз ты человек. И неважно – «большие» это языки или «малые». Все языки по «качеству» равны и обслуживают общества, которые пользуются ими, будь то коми, удмурты или малочисленные ненцы. Может, в ненецком языке меньше выражений для атомной физики, но для тех явлений природы, с которыми сами ненцы сталкиваются ежедневно, в этом языке существует много слов и выражений. И это неудивительно: язык выполняет те функции, которые нужны обществу.

Если же происходит взрыв знаний, объема новой информации, то язык народа нуждается в обновлении, обогащении новыми смыслами и терминами, то это уже наша, ученых, задача – создать подходящие термины и понятия для языка, избегая, кстати сказать, чрезмерных заимствований.

Темп перемен в обществе резко возрос в последние два-три десятка лет. Появляются новые слова, термины, понятия. Не отстают ли российские финно-угры от мировой цивилизации? Насколько часто им приходится заимствовать терминологию из чужих языков?

Летом этого года завершился интереснейший проект по созданию терминологических словарей для школ на пяти языках российских финно-угорских народов. Это как раз пример работы по обеспечению языков необходимой терминологией.

Предварительный анализ словарного состава показал, что ситуация везде разная: где-то дальше зашла русификация, где-то меньше. Я доволен пермскими языками – коми и удмуртским: здесь меньше всего заимствований. Носители этих языков стремились создавать свою терминологию. У письменного коми языка ведь очень древняя традиция: еще со Стефана Пермского существовали тексты на нем. Конечно, огромную роль сыграли 1920-1930-е годы, когда на волне национального подъема создавались новые термины, учебники, словари.

Вопрос заимствований имеет очень большое значение. Постоянно возникают новые понятия, предметы, явления, которые надо изучать, вводить в речевой обиход. Детям все равно, какое слово будет использоваться: русское или из родного языка. Но почему бы не дать термин из родного языка? И детям, на самом деле, будет проще его воспринять.

В мордовских языках – эрзянском и мокшанском - анализ показал наличие множества русизмов. Марийский язык примерно посередине между мордовскими языками и пермскими. Впрочем, это лишь первые результаты изучения созданных словарей. Думаю, на полное осмысление итогов проекта потребуется не меньше года.

Кроме того, терминологические словари это лишь первый этап укрепления финно-угорских языков в школьном образовании. Далее надо готовить на их основе учебники, книги, где будет употребляться собранная специалистами лексика.

Работа над пополнением лексики языков ведется последние 20 лет во всех финно-угорских республиках усилиями филологов. Однако до сих пор идут споры: одни поддерживают создание новых слов путем использования внутренних ресурсов самого языка и родственных ему языков, комбинирования корней – так, что получаются «мокроступы» вместо «галош». Другие считают, что это смешно, и предлагают вместо недостающих терминов заимствовать слова из русского языка. Какой вариант более верный, на Ваш взгляд? И есть еще проблема: новую лексику в школах и вузах дают молодежи, но среднее и старшее поколения, особенно живущие на селе, зачастую не понимают то, что написано в национальных газетах, что говорят дикторы радио и телевидения, молодые поэты. Как быть с этим?

В Венгрии подобные споры велись еще 200 лет назад. Конечно, можно заимствовать слова, но тогда какой у вас будет по факту язык? Русский! В некоторых только что подготовленных для российских финно-угров терминологических словарях я нашел термины, состоящие из четырех слов – и все они были русские, только суффиксы указывали, что они используются в финно-угорских языках. Но это не выход!

Проблема, безусловно, имеется. Я бы на месте ваших лингвистов избрал еще более радикальный путь «национализации» родных языков, чтобы русских заимствований в них было как можно меньше.

Разумеется, такой подход критикуют, и всегда будут критиковать. Но будущее принадлежит молодежи. Если городская коми молодежь готова употреблять обновленный коми язык, язык выживет. Опасность не в новой лексике языка, а в том, что молодежь в городе ассимилируется культурно и по языку. Если же молодые люди и девушки готовы и в городе сохранять родной язык, давайте дадим им «чистый» язык!

Это не запрет на заимствование терминов из других языков, все дело в пропорциях. В венгерском языке, например, есть родные слова для всех сфер жизни – политики, экономики, культуры. Если есть венгерское слово и есть его аналог в иностранном языке, я не согласен брать заимствование в родной язык. В венгерском для всех наук есть свои термины. Если в вашем языке каких-то терминов не хватает, почему бы не найти 5-7 эквивалентов из других финно-угорских языков? Зачем обязательно брать слово из русского?

Всегда можно оперировать расширением семантики понятий, брать диалектизмы. Марийцы в этом очень преуспели. Надо обратить внимание на богатый язык старшего поколения в сельской местности: они, конечно, университетов не кончали, но диалектизмов у них много. Поэты всегда хотят расширить возможности языка, они играют с ним. До какой границы они могут в этом дойти, оставаясь понятными слушателям? Это ключ к развитию языка вообще. Метафора – мотор развития языка, обогащение слов новыми значениями.

Так обычно и бывает: кто-то один отличается по языковому поведению от окружающих - но что с того? А вдруг его новации понравятся? И все станут употреблять новые слова и смыслы, они станут нормой в языке.

Старшее поколение все равно скептически относится к новшествам, считая, что они искажают «правильный» язык, на котором оно говорит…

Дело в том, что язык – не застывший предмет, это живая среда, которая развивается, постоянно меняется. Почему я говорил о важности классического языкознания в университетах: студенты видят, какие были изменения в консонантизме – как менялись согласные звуки. Я говорю студентам: представьте себя 5 тысяч лет назад – тогда не было термино-орфографических комиссий, чьей работой вы были бы недовольны. Был шаман – центральная фигура в племени. В старости у шамана не хватало зубов, поэтому он не мог произносить четко некоторые звуки. Но все подражали ему – и это сказывалось на языке.

Что говорить о тех временах! Когда нынешний премьер Венгрии Виктор Орбан начинал политическую карьеру в конце 1980-х годов, у него были некоторые ошибки в произношении; он слишком быстро говорил, у него были неправильные интонации. Элита его партии «Фидес» начала говорить так же. Чуть раньше, в период социализма, лидер Венгрии Янош Кадар тоже имел своеобразное произношение, и коммунистическая элита копировала его манеру речи.

Не все, конечно, можно объяснить ролью личности в истории, были и случайности, была и сознательная языковая игра.

Сейчас финно-угорские языки надо по возможности очистить от чужих слов. Пусть не на 100 процентов, но – насколько можно. Пусть обновленный язык использует молодежь, пусть ее за это критикуют старики. Это трудный процесс, но если ничего не делать, язык вымрет с уходом этого самого старого поколения.

Проблема еще и в том, что в смешанных браках, как правило, дети переходят на язык большинства – в России это русский язык.

Смешанные браки – смерть для языка. Я не против смешанных браков как таковых, это даже полезно для изучения чужих языков. Например, если взять в жены иностранку, дети изначально легко осваивают сразу два языка. Сколько времени и энергии надо потратить, чтобы изучить чужой язык во взрослом возрасте! А дети, играя, могут освоить 2-3 языка. У меня на кафедре работает финка, она уже более 10 лет замужем за итальянцем, который возглавляет кафедру итальянской филологии. Они мало знают языки друг друга, общаются по-венгерски. А их дети говорят свободно на трех языках! И в школе еще учат немецкий язык.

Детям надо дарить не велосипед, мотоцикл или компьютер, а язык. Причем, все равно какой – мозг у них будет работать по-другому, более качественно. Большинство народов мира многоязычно, знание нескольких языков является нормой. Если есть двуязычие, уже нет ксенофобии, ведь изначально человек понимает, почему представитель другого народа ведет себя так или иначе. Вариант одного языка как раз и приводит к шовинизму, предрассудкам в отношении других этносов.

Противники преподавания языков малых народов РФ утверждают, что невозможно создать учебники на этих языках, поскольку исторически у них отсутствует соответствующая лексика.

Это ложь со стороны одноязычного государства! Если население неверно информировано, то, к сожалению, оно верит этим байкам. Терминология была создана уже в 1920-х годах. Если где-то что-то потерялось, всегда можно создать заново. Далее надо термины родного языка распространять, и в этом велика роль национальной прессы. А где в России СМИ используют национальную терминологию? Например, по-удмуртски республика – элькун, но почему в удмуртской национальной прессе в репортажах до сих пор пишут «Удмуртская Республика» вместо «Удмурт Элькун»?

Киевский ученый-мерянист Орест Ткаченко в «Письмах далекому другу» эрзянской поэтессе Маризь Кемаль представил опыт национального возрождения в Центральной Европе, которое началось с активности немецкоговорящей интеллигенции - она взялась учить языки селян и потом стала создавать литературу и культуру на этих языках. Возможно ли применить этот опыт российским финно-уграм?

Думаю, сегодня уже невозможно повторить то, что было сделано тогда. Да и национальное возрождение середины XIX века в Центральной Европе имело свои особенности.

Академик Ткаченко прав в том смысле, что у нас произошло обновление венгерского языка под влиянием немецкого, переводили целые немецкие выражения дословно на наш язык. Я, как лингвист, замечаю, что структура венгерских фраз стала напоминать структуру немецкого языка. Такая же ситуация, кстати, и в эстонском языке, хотя этот язык ближе к финскому, но финский более архаичен, в нем сохранились более древние финно-угорские черты.

Возможно ли вообще сохранить какой-либо язык в «чистом» виде?

Это фантастика! Сравнительное языкознание как раз показывает, что процессы изменения языка шли всегда и продолжаются и сегодня. Может быть, 10 тысяч лет назад не столь интенсивно, как сейчас – при наличии Интернета, прессы, поездок за границу, но общение все равно было. У древних племен существовала экзогамия: надо было брать жену из другого племени. Мужчина со своей женой вначале общался на языке жестов, потом женщина осваивала язык нового для нее окружения. Дети поначалу усваивали язык матери – не зря в большинстве языков мира родной язык называется «материнским». Но, повзрослев, дети осваивали и язык отца. В итоге получалось взаимовлияние, язык постоянно менялся даже в те далекие времена. Если взять коми язык времен Стефана Пермского и сегодняшний – за это время с языком коми народа произошли большие перемены.

Так и с праязыком финно-угров, который существовал 6-7 тысяч лет назад. Сейчас есть много теорий о времени его возникновения, критикуют само представление о родстве финно-угорских языков. Но надо понимать, что язык – не застывшая система, он постоянно меняется, обновляется. Языки расходятся в разные стороны, хотя их родство все еще можно «вычислить». Поэтому надо тратить силы, время, деньги на изучение наших общих корней, наших языков, народов – потому что мы одна большая финно-угорская семья, все члены которой сталкиваются с вызовами современности.